Гроздь рябиновых ягод. Роман - Елена Чумакова

– Нет, что ты! Не могу я так с хорошими людьми, они ж мне ничего плохого не сделали. А я их ославлю на всё село! Нет, любимый, ты ступай сейчас, я сама от Егора уйду, в родительский дом вернусь. А там, как Егор со мной разведется, приходи за мной, уеду за тобой хоть куда. Но чужой женой, невенчанная, к тебе не пойду.

В избе хлопнула дверь.

– Настя, ты куда запропастилась? – раздался обеспокоенный голос Марфы.

Георгий вжался в спасительную тень стены.

– Иду, мама. Темно в бане, ногу зашибла маленько.

Настя заторопилась в дом.

– Ты скорей уходи от Егора, не могу я без тебя, – раздался шепот ей вслед.

Глава 4. Побег

Прошла неделя. Терпение у Егора кончилось, и он решил действовать силой. Ему ничего не стоило вырвать у хрупкой Насти нож из рук, но девушка так отчаянно царапалась, изворачивалась, что он растерялся, ослабил хватку. Настя тут же вывернулась, выбежала из пристроя, убежала со двора на улицу. Спустя несколько минут Егор вышел за ней, набросил на плечи озябшей жены теплый платок.

– Идем в дом, неча людям глаза мозолить… Да не трону я тебя!

Понурые, молча вернулись в пристрой.

– И долго ты будешь надо мною так-то измываться? Всю душу ты мне вымотала!

Егор сел на лавку, обхватив голову руками.

– Егорушка, миленький, ну разведись ты со мной, я ведь сразу сказала, что не люб ты мне! Ведь знал ты, что силой меня за тебя выдали!

– Развестись? Ишь, чего удумала! Ничего, стерпится – слюбится. Я добьюсь, что люб стану.

– Сбегу я от тебя… – с тоской сказала Настя.

– Я те сбегу! – вскинулся муж, – Я те так сбегу! Догоню, убить – не убью, но покалечу! Сбежит она… Ишь какая… И думать забудь!

Он вышел, хлопнув дверью так, что глина посыпалась. Ночевать Егор не пришел.

Спустя пару дней повез он Марфу в Суну, за покупками да и родню навестить. Тимофей по настоянию сына остался за домом и за Настей приглядеть. Под вечер, прознав, что Марфы нет в избе, заглянул к свекру сосед, дед Степан. Мужики отправили Настю в баню за припрятанной там четветушкой самогона. Настя по пути заглянула в пристрой, быстро собрала узелок, сунула его в кусты возле бани. Принесла бутыль мужикам, собрала кое-какую закуску на стол.

– Ой, а капустку-то съели, – сказала, убирая миску с квашеной капустой подальше на печку, – сейчас сбегаю за ней.

И пока мужики наливали да выпивали, Настя натянула шерстяные чулки, новые калоши, накинула платок, теплый кафтан и побежала к бане. В сумерках нашла свой узелок, перелезла через плетень – и только ее и видели!

Бежать в родные Пустынники решила по лесной тропке, так короче, чем по тракту. А пуще всего боялась, что Егор, вернувшись из райцентра, кинется вдогонку. Разве ей убежать от коня? А ну как, в самом деле, покалечит сгоряча?

Летом парни и девчата из соседних деревень часто хаживали по этой тропинке за рыжиками, Настя дорогу хорошо знала, но осенними сумерками лес выглядел совсем иначе, чем летним днем. Девушка шла быстро, почти бежала, внимательно вглядываясь в тропку. Она боялась сбиться с дороги, заблудиться и оказаться на болоте, в трясине которого не раз гибли отбившиеся от стада коровы.

В лесу быстро темнело. Низкие тучи заволокли осеннее небо, не пропуская свет луны. Где-то над головой заухал филин. От неожиданности и испуга Настя присела. Вспомнила рассказы односельчан о встречах с волками, водившимися в этих лесах. Как большинство молодежи в те годы, она не очень-то верила в Бога, в церковь не ходила, но сейчас слова молитвы «Отче наш» всплыли в памяти, и она непрестанно снова и снова повторяла их.

Тропинка казалась бесконечной, темные ели все плотнее обступали ее, голые ветки кустарников цеплялись за одежду. Ветер донес откуда-то издалека волчий вой. Перепуганная Настя бросилась бежать. Ветки деревьев хлестали по лицу. Она спотыкалась о корни деревьев, падала, в кровь расцарапывая руки, вскакивала и снова бежала. Тропинки под ногами больше не было. И снова раздался волчий вой, теперь с другой стороны и гораздо ближе.

– Пресвятая Богородица, спаси меня! – взмолилась Настя. И тут в просвет между тучами вынырнула полная луна, осветив лес. Настя увидела, что опушка совсем близко, справа, а там, за лугом, родное село. И Настя полетела к избам, словно крылья за спиной выросли. У крайних огородов оглянулась. За ней по лугу неслись темные тени. Единым махом перескочила она через забор, понеслась по грядкам. Еще один плетень, и еще один. Сзади подняли лай собаки. Вот и знакомое крыльцо. Настя, что есть силы, забарабанила кулачками в дверь:

– Отворите, отворите скорей, волки!

Ей показалось, что прошла целая вечность, пока в сенях раздались шаги, лязгнул засов, и дверь, наконец, отворилась. На пороге стоял отец с керосиновой лампой в руках. Настя пронеслась мимо него и влетела в горницу. Татьяна убирала со стола посуду. Увидев растрепанную, исцарапанную в кровь падчерицу, выронила тарелку из рук, ахнула:

– Никак от мужа сбежала?

С печки свесились любопытные головки сводных сестер Маши и Ули. Из-за занавески выглянул младший брат Сергей. Настя обвела всех глазами, потом лица родных закружились вокруг нее, сливаясь в светлый хоровод, в ушах зазвенело, и она медленно осела на пол, теряя сознание.

Очнулась Настя от холодной воды. Увидела над собой перепуганные лица отца, мачехи и… Егора.

– Ну вот, кажись, приходит в себя.

Она села, превозмогая тошноту и головокружение.

– Как ты тут оказался, Егор?

– За тобой приехал. Не дури, Настёна, поехали домой, пока никто ничего не знает. Обещаю, пальцем тебя не трону, только вернись, а?

– Егорушка, миленький, ну не выйдет у нас с тобой ничего путного. Разведись ты со мной и женись на Акулине Шапошниковой. Сохнет по тебе девка. Да и тебе она по нраву, я же видела, как вы с ней на посиделках хороводились. Ну и что ж, что бесприданница, а женой тебе будет ласковой да послушной, не то, что я.

Глаза Егора стали колючими.

– Эх, всю душу ты мне наизнанку вывернула. Да пошла ты к лешему!

Хлопнул в сердцах дверью, загремел ведрами в темных сенях, выбежал во двор. Еле уговорил его Павел Яковлевич, не ехать на ночь глядя, а переночевать на сеновале.

– Неровён час, волки задерут тебя вместе с конем. Да и утро вечера мудренее. Глядишь, к утру успокоится Настя, одумается.

Всю ночь прокрутился Егор на сене, под теплым тулупом, без сна, а на рассвете уехал, не заходя в избу и ни с кем не попрощавшись.

Глава 5. Георгий

В середине осени, накануне Покрова, случаются холодные, но удивительно ясные дни. Солнце светит совсем неярко, а воздух так прозрачен, так по-особому чист, что видно далеко вокруг. Рощи с поредевшей листвой не скрывают больше дали. Тихо. Улетели птицы. В этой тишине любой звук становится звонче, разносится дальше. Во всем чувствуется приближение зимы, вот-вот ударят заморозки, ветки, пожухлая трава покроются к утру инеем, и закружит первая пороша. Крестьяне торопятся управиться до снега с работой в поле, на огороде, на подворье, чтобы долгая, холодная северная зима не застала врасплох.

Георгий, как только рассвело, взялся с дядькой Еремеем за починку сарая. Давно надо подлатать крышу, заменить прогнившие доски, но летом все недосуг было. Тётка Пелагея рубила последние кочаны капусты на огороде. Они с Саней, младшей сестрой Георгия, с утра затеяли квасить капусту.

Геша (так звали его домашние) с сестрой рано остались круглыми сиротами. Ему было лет шесть, а Сане и вовсе два или три годочка, когда родители их отправились по первому снегу в саму Вятку на ярмарку, да так и не вернулись. Были они молодые, работящие, жили дружно, справно. Без дела не сидели. Осип пимы катал, Прасковья, управившись с хозяйством, ему помогала. Старались на совесть, потому и покупателей хватало. А тут корову решили купить, вот и подались в город на ярмарку, хорошие деньги надеялись выручить за свой товар. Детишек оставили на сестру Осипа, Пелагею. Она тогда только-только замуж вышла. Да, видно, не в добрый час поехали. Неделю их не было. Потом прискакал в Халевинцы урядник, увез Пелагею в город, на опознание. Там узнала она, что нашли в лесу под Вяткой рядом с трактом распряженные сани, закиданные еловым лапником, а в них двух убиенных. Ни денег, ни товара, ни тулупов при них не было, лошадь тоже пропала. Среди полицейских оказался один, накануне купивший у Осипа на ярмарке пимы, он и опознал трупы. Убийц так и не нашли. Может, выследили удачливых торговцев лихие люди, а может случайные разбойники подкараулили путников – ищи волков в лесу! А только лишились малыши обоих родителей в один день.

Ну, родственники понаехали из соседних деревень, попричитали, как водится, похоронили Осипа с Прасковьей. После поминок пошумели, деля добро, потом сговорились, дом продали, деньги, скотину поделили да и уехали восвояси. А детишки так и остались у Пелагеи с Еремеем.